Не рифмуется, и вообще непонятно что это.
Как странно. Ведь дата казни уже ворвалась в реальность,
И лист календарный режет дрожащие мелко пальцы.
Еще один лунный месяц - и что-то во мне сорвётся,
Собьётся, порвётся, рухнет на двадцать восьмом закате.
Мне снятся живые люди, смешавшиеся с ролями.
Ушедшие - словно трупы, придуманные - реальны.
И каждый день - словно выстрел. Еще одна пуля в теле,
Еще одно слово в тексте, еще один шаг до бездны.
Забыть о своем каноне и грезить о Новом Мире.
Раз вовсе забыть не можешь - уверуй в свою победу.
От слишком глубокой связи в душе остаются шрамы,
В сердцах остаются раны от слишком реальной веры.
Когда этот месяц выйдет, я буду сидеть на кухне,
Всю ночь заглушая кофе гул низко гудящих нервов.
На лживых листах бумаги чертя безнадежно ручкой
Слова на чужом наречьи, которого знать не знаю.
Когда же коснётся солнце написанного стократно,
Останется только сбросить свой скомканный лист с балкона.
И взвыть от фантомной боли, пронзившей живое сердце,
От вынужденной измены - оставшись живым наутро.
Быть может, отбросив память о жизни за тонкой гранью,
Себя приковав лишь к яви, я смог бы забыть об этом.
Но снег начинает таять, готовя миры к слиянью,
А тени — как пятна крови на галстуках и манжетах.